«Уже к пятнадцати годам я понимал, что могу соперничать с лучшими»

— Расскажи, как ты попал в пул — ведь твоя карьера начиналась с другой разновидности? Насколько долго ты задержался в русском бильярде?

— Достаточно долго. Самые первые шаги в бильярде я делал в возрасте шести лет, на даче, где у нас был стол уменьшенного размера. Потом пришел в секцию русского бильярда в ЦСКА, где моим тренером был Мстислав Семёнов. Впоследствии он перевел меня в бильярдную школу в «Олимпийском», где я отзанимался еще год. А затем мне и родителям захотелось чего-то более серьезного. Мы нашли тренеров — это были Алёна Леонец и Игорь Вылыш, которые тогда тренировали в клубе «Бильярдный дом» на шоссе Энтузиастов. Поначалу меня не хотели принимать в эту школу, а потом все же согласились — но с условием, что заниматься я буду пулом. Прежде всего потому, что на тот момент я был еще совсем мал. Мне тогда было девять.

Конечно, родителям не очень хотелось, чтобы я играл в пул. Но тренеры наглядно обрисовали картину, рассказали о возможностях путешествовать по всему миру (если говорить о профессиональном спорте). Тогда как игроку в русский бильярд в то время светила перспектива поездок разве что в пределах Российской Федерации, география от Ханты-Мансийска до Уссурийска.

Вот так я начал играть в пул, там для меня происходило становление основ. Первые год или даже два я не ездил ни на какие соревнования, а только учился, тренировался. Когда мне стал нравиться весь этот процесс и я начал тренироваться больше, мы принялись выезжать на любительские турниры. Вот тогда меня совсем затянуло: понравилось и участвовать в турнирах, и, конечно же, побеждать.

Ради этого хотелось и еще больше тренироваться. Но в определенный момент мой игровой уровень перестал расти, хотя тренировок было достаточно. И тенденция смены тренеров продолжилась. Я нашел школу Радимира Нуреева, в которой на тот момент занимались многие игроки в статусе именно спортсменов. С тех пор он вел меня в ходе моей карьеры, выступая в роли наставника.

И, разумеется, очень многое мне принесло знакомство с голландским тренером Йоханом Рюйсинком, работа под его руководством, которая началась лет шесть назад.

— Как-то раз услышал от тебя, что общеобразовательную школу ты заканчивал экстерном.

— В школе я учился по-настоящему хорошо. До 9-го класса. Но уже к 8-му у меня начались более серьезные турниры, поездки — в Санкт-Петербург, например. Приходилось пропускать занятия. И к 9-му классу я решил, что если собираюсь заниматься бильярдом профессионально, уходить в него с головой, то надо сделать выбор. Либо совсем сократить часы посещения школы, либо не участвовать в турнирах настолько часто, как мне тогда хотелось.

Поэтому я решил найти вариант экстерната, чтобы закончить два класса школьной программы за один год. И, я думаю, в тот год мне это очень помогло — тогда выдалось много поездок. Я принял участие во всех этапах Евротура, во всех местных официальных соревнованиях, были и выезды по любительским турнирам. Как раз тогда состоялась моя первая победа на Кубке России. А год спустя, в 2016-м, я уже поступал в университет.

— Занятно, что школа не позволяла тебе уделять спорту столько времени, сколько ты хотел, но закончив ее, ты все равно решил продолжить образование.

— Да, этому предшествовали долгие разговоры с мамой, потому что я с трудом представлял, как могу и дальше получать образование при таком количестве поездок, как совмещать все при столь плотном графике. Но и мама, и мой спонсор, Михаил Николаев, да и его старший брат Владимир — все убеждали меня, что нужно учиться дальше. Лишним это наверняка не будет. Да и что-то полезное можно почерпнуть для себя с точки зрения спорта. Ведь я поступал в физкультурный университет.

С обучением там тоже вышла интересная история. Если говорить об учебе вообще, я всегда был прилежным учеником: посещал все занятия и лекции. Отучившись на первом курсе в таком режиме в течение месяца, я настолько сильно от этого устал, что понял: если продолжу так и дальше, то ситуация будет еще хуже, чем со школой. Потому что времени не оставалось совсем. Пары с 9 до 16, плюс много домашних заданий. Тем не менее в дальнейшем все тестирования и зачеты я закрывал, и в целом было интересно.

— На какой стадии сейчас твое обучение?

— Этим летом я закончил, получил диплом тренера.

— Подытоживая беседу об образовательном процессе, задам вопрос о твоих взаимоотношениях с английским языком. Вспоминаются кадры с юношеского чемпионата Европы, когда твои ответы переводили за тебя. Но теперь ты как будто наконец способен говорить по-английски самостоятельно?

— Этот момент стеснения в детстве постоянно присутствовал. Потому что я всегда более или менее понимал, что говорят, и даже знал, что ответить, — но думал, вдруг могу неправильно сказать, неверно сформулировать. Но со временем я заговорил. Учебников никаких не открывал — просто общался в поездках. Даже акцент какой-то приобрел за время пребывания в Америке, когда рядом вообще не было никого, кто знал бы русский язык.

— В какой момент ты понял, что способен соперничать на равных с игроками высшего уровня?

— Наверное, где-то в 2016-м, когда уже второй год как ездил на Евротуры. Понял это в том числе глядя на таких же, как я сам, юниоров, которые обыгрывали соперников топ-класса. Да и у меня была неплохая история матчей с самого начала. На первом же своем этапе Евротура, когда у меня и спонсоров-то не было, я сразу же вошел в «олимпийку». Вот уже тогда, в 14-15 лет, я подумал, что вполне могу бороться с лучшими, могу составить им конкуренцию. Я понимал и то, что есть еще резерв для того, чтобы тренироваться больше, и что объем знаний можно существенно увеличить.

— Можно подумать, что в качестве эталона ты сразу стал выбирать игроков не из числа российских.

— Безусловно. Я сразу стал равняться по европейским игрокам. Причем до этого даже никаких видеозаписей с их участием не смотрел. Да, в детстве передо мной были примеры Константина Степанова, Руслана Чинахова, да и того же Андрея Сероштана, например, который тогда был в числе лучших юниоров. А как только я начал ездить в Европу, я стал ориентироваться на то, как играют такие люди, как Ральф Суке, Нильс Файен…

— В 2015-м ты впервые выиграл Кубок России и проигрывал в «восьмерку» Катерине Половинчук. А в 2019-м стал чемпионом мира. Как достичь такого уровня всего за четыре года?

— Сложно сказать. Наверное, в основе этого лежат упорные тренировки. И стремление к победам.

— Говоря о тренировках, ты прежде всего имеешь в виду общий объем работы?

— В основном, наверное, системный подход. Ну и объем тоже — я всегда тренировался больше, чем другие. И даже, я сказал бы, тренировался по-другому. Не так, как другие. Я старался не делать чего-то обычного, банального, а постоянно экспериментировал. Но в основном работал над ошибками. Как делают и все остальные.

— И какие ошибки требовали наибольшего внимания?

— Я всегда уделял большое внимание техническим основам. Чтобы, условно говоря, натренировать определенный элемент и больше к этому не возвращаться. Как только я приобрел достаточную стабильность в технике, я сразу взялся за отработку всемозможных видов разбоя пирамиды.
Ведь уже очень многие могут делать в игре большие серии. А вот таких игроков, что могут хорошо разбивать и, что немаловажно, получать хорошие позиции после разбоя, — их не так много. Поэтому я очень много времени уделял работе над разбоем. Что, возможно, и помогло мне в дальнейшем.

— Каким образом ты попал в сферу внимания компании Cuetec?

— 2018 год, я полетел на China Open в Шанхай. Обыграл многих азиатских игроков — в частности, Ко Пинь Чуна, Чан Жун Линя, а в «олимпийке» — Ян Чин Шуна. И вел в течение всего матча против Ко Пинь Йи, но в итоге проиграл.
Ко мне подошел Шейн Ван Боунинг, с которым мы тогда уже были знакомы (после первого московского DreamChallenge) и не то чтобы плотно как-то общались, но время от времени обменивались какими-то сообщениями. Шейн рассказал, что ему поручено найти еще одного-двух игроков в pro-команду Cuetec. И предложил стать одним из этих игроков мне.

Сразу я не мог дать ему ответ. Подобные вопросы я всегда передавал Михаилу или Владимиру Николаевым, либо же мы совместно обсуждали их, когда я возвращался в Москву. А тут Шейн сказал, что решать необходимо как можно скорее, иначе он сделает предложение кому-либо другому. Тогда я быстро созвонился с Москвой, и решение было принято.

Cuetec сейчас представляют всего три игрока: Шейн, Дан Цзиньху и я. Это pro-команда, те, кто на контракте. Думаю, по сравнению с известной компанией Predator, у которой настоящая армия подопечных спортсменов, мы находимся в более предпочтительном положении. Так как наша компания более четко выделяет нас на фоне других.

— Есть также люди, которые берут на себя заботу о тебе во время пребывания в Штатах. Расскажи, кто составил тебе протекцию.

— Это был 2016 год, я к тому времени один или два раза играл на Derby City Classic. И поездки в Америку выглядели очень перспективно в плане роста мастерства, приобретения опыта. Постоянные «сводки», турниры нон-стоп во множестве штатов. Плюс к тому мне очень нравилась атмосфера тех турниров — я говорю о Derby City. То, как все устроено... Я даже считаю, что на сегодняшний день это лучший турнир из всех существующих.

И вот мы с Михаилом раздумывали, как это все можно было бы устроить. Как раз тогда на пик интереса выходили различные социальные сети, многие игроки выкладывали видео, небольшие посты о своих выступлениях и так далее. В том числе размещали сообщения о поиске спонсоров. И я подумал, почему бы не попробовать и мне опубликовать соответствующую просьбу. Так и написал о том, что я планирую поехать в Америку и ищу финансовую поддержку на этот период. На поездки, на «сводки» — словом, написал призыв отозваться кого-нибудь, кому это было бы интересно.

Я к тому времени уже «засветился» на DCC, вошел в призы на турнире по «девятке»... Не прошло, наверное, и десяти минут, как со мной связался один из братьев Сорд (Sword), Джейсон. Попросил рассказать о себе чуть подробнее. Я прислал ему пару видеозаписей своих матчей. Он ответил, что ему интересно наше сотрудничество, и мы согласовали условия.
Месяца через три я уже был в США. Та поездка получилась отличной. Я выиграл свой первый турнир по «десятке» на барных столах, где выступало немало классных игроков. В финале было необходимо обыграть Роберто Гомеса дважды — и я смог выиграть эти два сета. С тех пор я совершил еще не менее трех подобных поездок. С братьями Сорд установился тесный контакт, и сейчас я уже могу причислить их к своим друзьям.

— Можешь ли рассказать, каким был самый дорогой сет, который ты сыграл в «коммерческой» игре?

— В том году в Лас-Вегасе, когда я выступал на US Open. Играл в «короткие дуплеты» по 18 тысяч долларов за сет. С барменом клуба.

— О, такому сопернику ты наверняка давал фору?

— Да, играли с поочередным разбоем, и на своих разбоях я давал 6-4, а на чужих 7-5. Я выиграл 10-8 или 10-9, точно не помню. Играли порядка 15 часов, но это того стоило. Весьма крутой опыт.

В целом, если говорить о «коммерческих» играх, у меня их было не так уж много. В Нью-Йорке, например, 5-6 матчей, не более. Часто «сводился» в «дуплеты». Мне вообще нравится эта игра — и по стратегии, и по динамике. Конечно, иногда она может затянуться, прям совсем надолго. Но в этом тоже есть своя прелесть.

— А в классические «дуплеты», с полной пирамидой, тебе доводилось играть?

— Нет, ни разу. На мой взгляд, это такая «дедовская», что ли, игра, где одна партия может затянуться на добрых пару часов. Но я принимал участие в игре, где оценивается каждое соударение шара с бортом. Несколько «сводок» я играл по 20 долларов за борт и еще несколько — по 30. Все просто: сколько бортов шар сделал при успешно выполненном дуплете, столько кушей игрок и получает. Забил от одного — один куш, от четырех — четыре. За один удар.

В ротационные же игры я «сводился» нечасто. Последний раз — тем летом, в Вегасе, во время чемпионата мира по «десятке». Я играл с филиппинцем Рэймундом Фараоном. Давая небольшую фору при игре до 21 победы, я выиграл в «контре». А знаете что... это не последняя «коммерция» того периода — была еще игра с Роландом Гарсиа осенью 2019-го. До 25 побед, и достаточно дорогой был сет, на 7 или 8 тысяч. И в этом матче я тоже вышел победителем.

— Но наверняка случались и такие «сводки», по итогам которых в твоем багаже был, скажем так, лишь только опыт?

— К таким можно отнести игру с Шенноном Мерфи. Мы условились сыграть два сета, в «десятку» и «дуплеты». Мерфи — один из лучших специалистов по этой игре в Америке (а значит, и во всем мире, потому что, кроме Америки, в нее особо нигде и не играют). В «дуплеты» мы играли длиннющий сет, часов десять без перерыва. Я вел 9-8, но ошибся. Соперник подобрал эту партию и в довершение собрал с кия «контровую». А сет в «десятку» я выиграл довольно легко — 25-4. Вот из этого матча я и вынес только опыт. Потому что, отыграв 15 часов, мы разошлись «при своих».

— А играл ли ты в таком формате, где для общей победы требуется достичь разницы в счете в заранее оговоренное число партий?

— Да, с кем-то, чьего имени я уже точно и не назову, играли до разницы в 8 партий, в «дуплеты». Все меня настраивали, что это будет долгий матч. Соперник довольно быстро взял первую партию. А потом за 4 часа я выиграл следующие девять.

— С кем бы ты хотел сыграть хороший такой «коммерческий» матч?

— В «десятку» с Джеффри Де Луной, с Роберто Гомесом. Возможно, с Джеймсом Аранасом. А если говорить про «дуплеты» или даже про формат all-around (например, «дуплеты»-«одна луза»-«девятка»), то назову Чипа Комптона. Да, думаю, это мог бы быть хороший матч. Он играет в «одну лузу» гораздо лучше меня. Я же значительно сильнее в «девятке», а в «дуплетах» должна быть примерно равная борьба.

— Какими ты видишь условия идеальной «сводки», если говорить о дисциплине, дистанции и так далее?

— Мне больше всего нравится длинная дистанция. Если говорить про ротационные виды, то это матчи до 100 побед. Трехдневный формат, где следующий день по развитию игры может быть совсем не похож на предыдущий. Я нахожу такой формат и зрелищным, и честным, когда догнать соперника можно фактически в любой момент. Например, даже сильно отставая перед заключительным днем.

— Какова на сегодняшний день максимальная длина сета, который ты играл?

— Пока максимум до 35 побед, в «десятку».

— «Десятка» — идеальная дисциплина для твоей «сводки»?

— Да, ротационные дисциплины мне удаются намного лучше других. Предполагаю, оттого, что они такие динамичные.

— А какие для тебя идеальные условия турнирной игры?

— Поочередный разбой — чтобы шансы были более равными, чем при серийном, например. Дистанция — до 11 побед. Этого, на мой взгляд, уже достаточно. 9 тоже неплохо, но все-таки маловато, 11 же оптимально.

— Вести в счете или догонять — что из этого тебе удается лучше?

— Не знаю таких игроков, кому нравилось бы догонять. Я не могу сказать, что перестаю бороться, если проигрываю, или же расслабляюсь, когда веду в счете. Таких матчей, где я бы вел и расслабился до такой степени, что отдал игру, не было. Возможно, это ответственное отношение сформировалось еще в детстве, когда я знал, что надо сперва закончить матч, а уже потом расслабляться.

— Можешь ли назвать свой самый тяжелый матч?

— Я бы выделил не какой-то конкретный матч, а несколько. На чемпионате мира, который стал для меня победным. Последние дни мне давались очень нелегко. И уровень концентрации уже был не тот, и в физическом плане я чувствовал себя словно выжатый лимон. Проведя утреннюю беговую тренировку в тренажерном зале, я понимал, что иду на игру уже уставший. Но тем не менее как-то справлялся. Наверное, помогало то, что соперники нервничали, а я, в свою очередь, старался из последних сил.

Еще на стадии плей-офф я был достаточно бодр, очень стремился попасть в число призеров. А как только это произошло, я был уже довольно сильно истощен эмоционально. Да и физически, как я отметил, ощущал усталость.

— Тем ценнее победа, добытая в таких условиях.

— На самом деле побед в схожих условиях было несколько. Например, вспоминается турнир в Греции в начале этого года. Весь турнир я провел хорошо, чувствовал себя отлично. Но перед решающими матчами, перед полуфиналом, в клуб набилось столько публики, что они буквально сожгли весь кислород. Дышать стало совершенно нечем. У меня началось головокружение, и я сказал организаторам, что нужно либо открыть окна в помещении, либо освободить его от части зрителей. Иначе из-за своего самочувствия я просто не смогу показать хорошую игру.
Окна у них, как оказалось, не открывались последние лет десять, потому что что-то там сломано. В общем, мне ответили, что сделать ничего не могут. Тогда я попросил хотя бы перенести игру на полчаса, чтобы я мог как-то прийти в себя, выйдя за пределы этих стен. В этом мне пошли навстречу, и, вернувшись, я выиграл турнир.

— Будучи в статусе чемпиона мира, ощущаешь ли ты, что соперники опасаются тебя пуще прежнего?

— Да, безусловно. Даже те именитые игроки, которых я сам остерегался год-два назад, — даже они уже играют против меня иначе. До того они, возможно, могли себе позволить играть более раскованно и открыто, а сейчас такого уже нет. Сейчас более открыто играю уже я (улыбается).
В свою очередь, и у меня уже иной уровень внутренней уверенности, нет такого опасения проигрыша. Не знаю, как долго это ощущение продлится — но когда-то оно неизбежно закончится.

— А есть ли у этого явления обратная сторона? Вроде того, что каждый хочет «урвать кусочек» чемпиона мира, все стремятся обыграть его?

— Да, но со мной так играли еще в детстве, когда я уже начал выигрывать какие-то турниры. На тех самых детских турнирах у кого-то из участников могло и не стоять цели выиграть весь турнир — но когда они играли со мной, я видел, что они очень мотивированы именно на то, чтобы одержать победу над чемпионом того уровня. Настроены на этот отдельно взятый матч. Так что уже с детских лет я понимал, что будут игроки, которые жаждут обыграть именно меня, и привык к этому.

— Назови свой «топ-5» игроков (или больше, если пожелаешь).

— По ротационным играм это Йошуа Филлер, кто-то из братьев Ко... наверное, все же Ко Пинь Йи, он более стабильный и характер у него более подходящий, чем у Ко Пинь Чуна. Никак нельзя оставить за пределами этого списка Денниса Оркульо. Ну и Шейн Ван Боунинг, наверное. А еще, пожалуй, Джейсон Шоу.

— А из игроков универсального плана? Давай сузим их круг до трех человек.

— Первым назову Алекса Пагулаяна. Далее либо Шейн, либо Деннис. Путь они оба будут на втором месте, чтобы мы могли добавить кого-то еще. Третий — либо Франциско Бустаманте, либо Билли Торп.

— Видеть в этом списке Торпа довольно неожиданно.

— Он сильно играет в «одну лузу» и «дуплеты». Ротационные же игры, на мой взгляд, это его более слабое место.

— Джампы или шаблоны — что можно было бы убрать из игры? Выбери что-то одно.

— Я бы выбрал шаблоны, потому что джампы влияют на мой успех больше (смеется). Что касается расстановки пирамиды, я думаю, разговоры на эту тему будут вестись еще довольно долго. По-моему, наиболее оптимальный формат тот, где установкой пирамиды занимаются рефери, а не кто-либо из игроков. Возможно, от использования шаблонов и стоило бы уйти — чтобы игроки при разбое полагались исключительно на силу, как это было в прежние времена. Потому что сейчас игра во многом сводится к тому, насколько стабильно ты разбиваешь. Взять для примера формат, в котором проводится чемпионат мира: единица на точке, падение шара на разбое гарантировано. Разбой отодвинул собственно игру на задний план. Более чем на 50% результативность зависит от одного этого элемента.

— В завершение давай немного поговорим про предстоящее тебе состязание, Кубок Москони. Расскажи для начала о тех эмоциях, которые у тебя вызывали события прошлого года.

— О да, я отлично помню все в подробностях. Перед заключительным этапом Евротура я занимал в рейтинге четвертое место. Шансы также были у Руслана Чинахова, у Алекса Казакиса и Ральфа Суке, который стоял чуть выше нас.
Я вышел в «олимпийку» по «верхней» сетке, Руслан по «нижней», и в первом круге мы попадаем друг на друга. Выдали какой-то сумасшедший матч. Мне удается выиграть, и в четвертьфинале встречаюсь с Казакисом. В этом матче и решалось, кто из нас двоих попадет в сборную Европы по набранным очкам.

Какой-то особой нервозности перед игрой я не чувствовал, никакой сверхъестественной ответственности. Более того, собрал несколько своих разбоев, получил немалый перевес на старте. И в тот момент как отрезало. Где-то не повезло, где-то сам чуть дал слабину... Кстати, наверное, именно тот матч можно вспомнить как такой, где я «посыпался», чуть даже опустил руки в концовке. Не то чтобы совсем сдался, но понимал, что вытащить матч я не смогу.

После поражения я еще надеялся на wild card от капитана команды. Даже несмотря на то, что некоторые игроки написали мне слова утешения в связи с тем, что в команду я уже вряд ли попаду. Я не мог понять, почему они так в этом уверены, но вскоре их мнение подтвердилось. Просто они знали, что Маркус Шамат в своем выборе будет полагаться на опыт, а не на молодость, пусть даже и успешную. На тех игроков, что уже выступали на Кубке Москони.

В команду пригласили Файена и Шоу, причем последний даже не провел достаточного числа турниров. Кстати, игроки высказали свои претензии организаторам по этому поводу, и теперь, насколько мне известно, будет установлено некое минимальное требование, на уровне 50% турниров, проходящих в Европе. Чтобы все-таки стараться набирать очки.

Шамат в итоге «не заметил» не только меня, но и Альбина Оушана, у которого как раз необходимый опыт имелся. И Рюйсинк, который тогда неофициально возглавил в качестве тренера как раз сборную Австрии и хорошо знал текущий уровень Альбина, на предматчевой пресс-конференции всячески подтрунивал над Маркусом. Говорил ему, что тот сделал правильный выбор — правильный с той точки зрения, что теперь американцы ну никак не смогут проиграть.

— Ну что же, после этого ты не стал долго запрягать и сразу повыигрывал достаточное количество турниров, чтобы пройти в команду Европы без всяких неожиданностей.

— Да, когда я выиграл чемпионат мира, я уже понимал, что на этот раз обойти меня вниманием не получится.

— Очевидно, в этом году подготовка команды во многом отличалась от предыдущих лет. Расскажи немного о том, как она происходила.

— Как только формирование команды было завершено, а произошло это в сентябре, капитан Алекс Лели сообщил каждому из нас, что готовиться мы будем дистанционно, каждый у себя, под видеозапись. Будем регулярно общаться, стараться познакомиться друг с другом ближе, насколько это возможно в данных условиях.
На самом деле было очень интересно. В ходе общих видеоконференций мы обсуждали множество деталей. В частности то, какие комбинации пар мы можем составить, каким образом планируем играть. Или какие ошибки были допущены по этой части в прошлом году. Сочетание и порядок пар в течение двух последних лет — это едва ли не основная причина тех поражений европейской команды.

В последние недели полторы мы не проводим этих собраний, потому что Алекс сказал, нам следует слегка отдохнуть друг от друга. А также постараться изолироваться по домам, чтобы быть уверенными, что никому не придется отказаться от участия из-за заболевания коронавирусом.

Интересен был и формат тренировок, предложенных нам Алексом. Он составлял разные программы, вводил какие-то новые, комбинационные упражнения. Такие, что прежде я и не думал о своих тренировках в подобном ключе. Большое внимание уделили отыгрышам и ответным действиям, всяческим системам и так далее. Основательная работа была проведена и по части игры с ограничением времени. Например, я говорил Алексу, что нередко сталкиваюсь с проблемой нехватки времени. Хотя бы в таких моментах, когда предстоит определить, буду я играть джамп или нет. И, соответственно, буду ли менять кий для очередного удара — ведь на это тоже уходит какое-то время. Когда на удар есть всего 25 секунд, бывает, просто не успеваешь принять правильное решение.

В целом могу сказать, что подход и Рюйсинка, и Лели отличается более высоким профессионализмом, он более целостный, системный, чем у иных капитанов, в том числе американских. Что выйдет из всего этого в предстоящем состязании — скоро увидим. Все игроки сборной Европы готовы, все находятся в хорошей форме.

— Каким ты находишь общий настрой команды?

— Настрой боевой. Все хотят выиграть, доказать, что две предыдущие осечки были не более чем случайностью. Что они не проигрывают, будучи в статусе фаворитов.

— По-твоему, команда Европы в этом году может считаться фаворитом? Даже несмотря на два поражения подряд?

— На бумаге это так. На сегодняшний день Европа всякий раз будет фаворитом. Какую бы команду ни составила Америка, европейцы смогут выставить такую, которая номинально будет лучше. Уровень сейчас таков, что в Европе можно сформировать едва ли не пять составов, которые смогут побороться с США. Да что далеко ходить, сборная России тоже на это способна.

— Действительно, что она и демонстрировала прежде. Желаем тебе успешного дебюта на Кубке Москони!