Сергей Петраш: «Посвящать свою жизнь можно только умному, интересному и глубокому занятию»

Пирамида «Buffalo» с каждым днем набирает обороты. В Украине Премьер-Лига «Buffalo» уже стала главным бильярдным турниром страны, на который собираются все сильнейшие игроки. Позитивно отозвались об этой игре россияне, принявшие участие в прошедшем в Перми кубке СК «Спортхолл». Юрий Пащинский не раз заявлял, что необходимо в ближайшее время на официальных турнирах заменить морально устаревшую свободную пирамиду пирамидой «Buffalo».

- Cергей, что привело тебя к мысли о том, что надо осуществлять изменения в русском бильярде?

- Мысли пришли не сразу, все это было поэтапно, эволюционно. В 2004 году на чемпионате мира в Москве были эксперименты с правилами игры – разбой два шара по одному борту, с формулой турнира – олимпийка со старта. Тогда, проиграв Эмилю Мударисову, я не понял, почему это произошло. Последняя партия – я ее до сих пор помню. Мой разбой, я разбиваю по отыгрышу, но получаю семь с кия, и уже не могу догнать соперника. Новое сукно, пластмассовые треугольники, которыми невозможно правильно выставить пирамиду – мы до сих пор с ними мучаемся (как известно, уже несколько лет назад Сергей Локтев изобрел специальное устройство для выставления пирамиды, но оно, по-прежнему, применяется только в кемеровской «Академии» - прим. ред.), все это повлияло на мою игру. К тому же, сразу после чемпионата мира я потерял свой кий. В общем, у меня начался какой-то кризис, который привел к мыслям о том, что надо что-то менять в самой игре. Я понимал, что надо уходить от активного разбоя, но в то же время, при существующем отыгрыше это было невозможно. Кстати, тогда Евгений Сталев стал первым, кто показал отыгрыш на тихом ударе, целью которого было просто докатить два шара до борта. Он даже не боялся сделать штраф, соглашаясь начинать партию со счета 0:-1 (тогда еще был штраф на стол), чтобы только не разбивать пирамиду и не оставлять сопернику активную позицию.

Но затем сделали еще более активный отыгрыш – вместо двух шаров надо было доводить до бортов три, и все. Игра окончательно потеряла тактический рисунок. Многие игроки, предпочитающие позиционный бильярд, ушли. Им просто стало невозможно бороться с атакующими игроками.

- Так что точка отсчета сегодняшней пирамиды «Buffalo» находится в 2004 году?

- Да, тогда появились первые мысли. А затем, поиграв в трехбортный карамболь (правда, на русском 12-футовом столе), в снукер, понял всю примитивность нашего отыгрыша в русском бильярде. Раскрылись глаза на то, во что играем мы и во что играют профессионалы в других странах. Начал думать, как усложнить отыгрыш, логическим путем пришел к идее перекат-два борта. Попробовал, поиграл – понравилось. Постепенно все закрутилось. Сначала играл с друзьями, знакомыми, с Артемом Матвейчуком.

Потом я стал играть за команду «Buffalo», состоялся разговор с Анатолием Харитоновичем, с Артемом (Анатолий Харитонович и Артем Пономаренко – владельцы фабрики «Buffalo», организаторы Премьер-Лиги – прим. ред.).

Мы как-то играли на Премьер-Лиге «Buffalo» по правилам отыгрыша «два борта», и за игрой смотрели Артем Матвейчук его знакомый, простой любитель. Игра сильно затягивалась, и приятель Матвейчука сказал, что нужно усложнять отыгрыш. Мы, к тому времени, уже знали, что будем его усложнять, и спросили его, что надо сделать. И человек сказал гениальную фразу: «ну три борта же невозможно, значит надо к двум бортам добавить перекат»!

- Начинали играть до 41-го шара, затем до 15-ти, остановились, в итоге, на 8 шарах. Почему отказались от 41-го и 15-ти шаров?

- От игры до 41-го шара отказались потому, что эта дистанция не имеет логического обоснования. Если задать вопрос: «почему именно до 41 шара?», то ответа на него не будет. Можно с тем же успехом играть до 31-го, до 45-ти. В отличие от 41, дистанция до 15-ти логически обоснована тем, что в одной партии можно с кия забить 15 шаров.

Кстати, идея игры до 15-ти шаров принадлежит не мне. Это придумал Григорий Демченко. Мы поиграли, понравилось, провели несколько турниров. Отказались же по нескольким причинам. У нас есть несколько сторон – организаторы, участники, зрители. Причем зрители являются одной из главных составляющих. Так вот, с точки зрения зрителя, за игрой до 15-ти шаров очень трудно смотреть. В последних шарах позиция долго разыгрывается и теряет динамику. И если в плане игровой ситуации пирамида «15 шаров» правильная, то с точки зрения зрителя за ней становится очень трудно смотреть. Игры затягиваются, и мы попадаем в формат коммерческой игры. Спортивная же игра находится где-то посредине между азартной и коммерческой игрой. Должна быть динамика, драйв. А коммерческая игра очень сухая, в ней нет место случайности. Это как в пуле – есть четыре спортивные игры («8», «9», «10», «14+1»), и есть много коммерческих, которых мы не видим.

Вот, исходя из всех этих составляющих, мы и ушли от «15». Я не говорю, что это плохая игра, наоборот, прекрасная, один-два турнира в году мы будем по ней проводить. Но это как московская пирамида, которую я очень люблю. «Москва» ж ведь прекрасная игра для тех, кто в нее играет, но смотреть ее не так интересно. Так что спортивное будущее за американкой до восьми шаров.

- Когда только начинали играть по твоим правилам, некоторые говорили, что, мол, Петраш перестал «доезжать» в обычные игры, и поэтому стал придумывать что-то другое, чтобы добиться успеха. Как ты прокомментируешь такие высказывания?

- Ну, я уже в любые игры не доезжаю (смеется). Есть определенные нюансы я, конечно, надеюсь, что смогу набрать определенную форму. У меня ведь бывают проблески, как в прошлом году на кубке мэра. Я много экспериментирую с киями, меняю их практически каждые полгода. Делаю кий вместе с мастером, потом долго его довожу. Успех в Москве в прошлом году во многом был благодаря кию, но затем я продолжил эксперименты и форму потерял. Уже в этом году поменял три кия. А отвечая на вопрос, скажу, что делаю это все для того, чтобы у людей была возможность заниматься бильярдом, тем видом, который я люблю. Ведь посвящать свою жизнь можно только умному, интересному и глубокому занятию. Это не может быть примитивным делом.

с Ващенковым и Тарновецким на пьедестале кубка мэра Москвы-2012

- Планируешь ли ты в ближайшее время вносить какие-то изменения в пирамиду до 8-ми шаров, или считаешь, что достигнут какой-то определенный баланс?

- Думаю, что мы находимся в развитии, очень тяжело говорить о каких-то конечных формах. Сколько людей, столько и мнений, и если кто-то внесет интересные предложения, мы их обязательно учтем. То, что будет нравиться людям, то и будет жить. Никакими усилиями заставить людей играть в то, что они не хотят, невозможно. В комбинированную и динамичную пирамиды в клубах как никто не играл, так и не играет.

Что касается пирамиды до 8-ми шаров, то в этом виде игра вполне заслуживает того, чтобы быть представленной на официальных соревнованиях. Такой вариант игры интересен и зрителям, и игрокам.

- Бильярдная мысль не дремлет, постоянно энтузиастами русского бильярда предпринимаются попытки создать новые игры. Как человек, которые не только придумал игру, но и сумел внедрить ее в практику и сделать уже практически общепризнанной, что ты можешь сказать об этих изобретениях? И знаком ли ты, вообще, с идеями своих коллег?

- Знаком со всеми идеями, читаю журнал «Бильярд Спорт», слежу за всем, что происходит в русском бильярде. Много идей, много чего предлагают. Любая идея заслуживает внимания, потому что это некий элемент творчества. Но вопрос в том, что творчество не всегда бывает конструктивно для большинства людей. Творчество может быть под культуру одного человека, одной бильярдной, одного города. А идея ценна в том случае, когда она подходит всем. Поэтому, в данном случае, сложность в том, чтобы придумать игру, которая будет интересна не только вам и вашей компании.

Вряд ли сейчас имеет смысл обсуждать каждую идею в отдельности, но раз мы пока не видим, чтобы то-то стало массовым, значит, есть нюансы, которые этому мешают. Что касается игры одним шаром на русском бильярде, то я всегда говорю, что это коммерческая, но не спортивная игра. Эти игры все интересны – и пирамида 71 очко, и шведка, и московская пирамида, но мы должны думать о зрителе. А из-за преобладания тактической составляющей эти игры не интересны простому зрителю. Если в снукере можно сесть с другом, который первый раз смотрит игру, быстро объяснить ему правила, и он будет с интересом наблюдать, то в играх одним шаром на русском бильярде это невозможно.

Мне, например, самому смотреть московскую пирамиду очень тяжело, я ее и не смотрю, интересуюсь только конечным результатом. Если конечно, сам в этой игре не участвую (смеется).

- Сергей, многим молодым игрокам, наверное, будет интересно, как ты пришел в бильярд. Насколько я знаю, у тебя довольно интересная история, и не в 10, ни в 15 лет ты еще не собирался брать кий в руки.

- Скажу больше, я еще и в 20 лет не собирался связывать свою жизнь с бильярдом, спокойно учился в институте.

- Какой институт?

- Я в двух заведениях учился. Первое образование среднее техническое, четыре года отучился, инженер радиостроения. Ну и второе – юридическое. Так что в 20 лет я хоть уже и держал кий в руках, но до второго-третьего курса совсем не собирался посвящать себя такому экзотическому занятию, как русский бильярд.

- И что, вообще, привело дипломированного юриста в такую сферу?

- Я верю в то, что люди должны заниматься тем, что им нравится. Именно эти вещи будут у них получаться. Нельзя заниматься чем-то ради популярности, престижности. Я окончил институт в 2003 году, тогда как раз был бум юристов, в результате, получилось перенасыщение рынка людьми этой специальности.

Окончив третий курс института, понял, что мне нравится бильярд, и я хочу посвятить ему свою жизнь.

- А что родители сказали, когда сын после третьего курса юридического факультета заявил, что будет играть в бильярд?

- Интересный был момент. Когда мы собрались дома на семейный совет, и я сказал, что буду бильярдистом, родители спросили: «Это что, по вечерам играть на деньги?».

- Оказалось, что не только по вечерам (смеемся).

- Очень сложно в те годы было объяснить родителям, что бильярд – это достойное занятие, которое стремится стать спортом. Мягко говоря, натянутые отношения стали с родителями после таких моих заявлений. Тем не менее, мне сказали: «Хорошо, занимайся. Только уже без нашей поддержки, потому что это твой выбор». Я взял стол в кредит и начал усердно тренироваться. Через пару лет ежедневных тренировок уже был в сборной Украины. Когда стал показывать результаты, отношение родителей начало меняться. Они увидели, что есть чемпионаты мира, чемпионаты Европы, поняли мой выбор, хотя он все равно остается трудным.

- Ты играешь в снукер, даже стал чемпионом Украины. Для тебя есть какие-то перспективы в этой игре, или это просто хобби?

- Точнее сказать, я увлекаюсь снукером, а не играю. Для меня это просто хобби. Какие-то результаты можно достигнуть только в том случае, если уехать на постоянное место жительство в Великобританию. Тренироваться там, проводить спарринги, впитывать снукерную культуру.

- А вообще, есть у нашего снукера какие-то шансы, какие-то перспективы?

- Я бы задал вопрос по-другому. Когда снукер появится на нашей территории? Это очень красивая, правильная, исторически сложившаяся игра. Но нам еще очень далеко до того времени, когда можно будет сказать, что мы играем в снукер. Наши люди любят русский бильярд, и задача состоит в том, чтобы подтянуть его до уровня снукера во всем – и в правилах, и в организации турниров. Тогда будем параллельно развивать и русский бильярд, и снукер. А если русский бильярд останется в том же состоянии, что и сейчас, он будет вытеснен более правильной, более совершенной игрой. А в снукер мы обязательно будем играть. Эта игра завоевывает мир.

- А почему уровень нашего снукера практически не растет? Сенчури-брейки спокойно делают 10-11 летние англичане и китайцы, игроки в Пакистане, Афганистане, Эмиратах, а наши не могут? За все годы один раз лишь получилось у Исаенко.

- Главная причина – оборудование. На тех столах, на которых мы играем, мы даже не понимаем, как нужно правильно делать серию. Так что, пока не появится нормальное оборудование, говорить о каком-то прогрессе не приходится. Но это один из факторов, а второй – это то, что игра непроста сама по себе. То, что у нас за столько лет всего один сенчури, говорит о том, насколько сложен снукер. Я уверен, что если бы в любой стране поиграли лет пять в русский бильярд, партий с кия было бы много.


Перепечатка интервью возможна только с письменного разрешения редакции интернет-журнала «Бильярд Спорт».