Сделано как надо, или Где у папоротника кожа

Главные призы для лучшего игрока предстоящего 25.02.23 турнира предоставили мастера Дмитрий Мартьянов и Павел Панькин. И если имя первого, автора киев ручной работы, уже давно на слуху у поклонников бильярда, то о втором вы могли и забыть. Что ж, самое время рассказать подробно об этом умельце, которому и бильярд отнюдь не чужд. Когда он увлекся ремеслом, за несколько лет достиг исключительных высот. И теперь из его рук выходят изделия настолько высокого качества, что с ним спешат сотрудничать известные модные дома.

В его мастерской соседствуют совершенно несовместимые, на первый взгляд, предметы: тут и бильярдный кий работы Валентина Богомолова, и деки для скейтбордов с дарственной подписью от одного из ведущих скейтеров России и мира. Лиге любителей бильярда удалось улучить момент в плотном графике Павла Панькина — который, кажется, знает абсолютно все об одном из материалов, дарованных человеку природой: о коже.

— Давай начнем с рассказа о том, с чего все начиналось. Ты же был бильярдистом-любителем, причем игроком неплохого уровня…

— Помимо того, что я сам был очень увлечен бильярдной игрой, у меня было несколько предпринимательских направлений, связанных с бильярдом. В том числе магазин по продаже бильярдных киев. В частности, тогда я и познакомился со многими мастерами-киевщиками — во многом благодаря Дмитрию Шешину, которого тогда повстречал на своем пути.

Также у меня был собственный бильярдный клуб — в городе Орехово-Зуево. Назывался «Дом кино». Располагался он в бывшем помещении старинной швейной фабрики. Местные наверняка еще помнят: легендарное было местечко (улыбается). В общем, мы потихоньку развивали сферу продажи киев, интересные палочки делали…
А обладателю кия зачастую необходим чехол. Такие нарядные изделия, как тубусы производства Predator или Q-KS, появились позже. А в ту пору существовала только известная модель Action, самая бюджетная (если говорить о тубусах с жестким каркасом). Ну и Master Case. Хотя эти изделия, на мой взгляд, были сделаны довольно топорно, однако и они пользовались популярностью. Но это все равно, как говорится, «не то пальто»: кожа грубая, кому-то дизайн не подходил.
Ну и деревянные кейсы. Как по мне — жуткая вкусовщина. И спортсмены с такими обычно не ходят. Такие в основном годились в качестве подарка. Но и просили за них, надо заметить, приличных денег. Иногда цена доходила до половины стоимости кия. Крутого мастерового кия из эбена! Понятно, что это чересчур, и требовалось найти что-то в ценовом диапазоне 200-250 американских долларов — а ничего толком не было.

Поиски среди серийных изделий успехом не увенчались, и тогда я подумал, что надо бы найти какого-нибудь мастера. Нашел, вы удивитесь, одного церковного дьякона, звали его Сергеем. Я изложил ему свои идеи, и он, поразмыслив, попросил найти основу, на которую можно было бы уже монтировать кожу. Вот тут и пригодились тубусы Action. Которые разбирались до основания, а затем заново обретали внешнее покрытие — уже в виде шорно-седельной кожи. Дополнительно мастер наносил некоторые незатейливые орнаменты, в довольно брутальном, может быть, стиле. Если брать по современным меркам, сравнивая с тем, к чему пришли мастера уже сейчас. Но вот так было положено начало всей этой истории.

(Небольшое отвлечение: сейчас российские мастера достигли такого уровня, что способны запросто утереть нос всем модным домам. Особенно если брать галантерею — это вообще космос! Или вот, например, обувь. Есть в Москве мастера, обувной бизнес для них семейное дело, в третьем поколении — они занимают призовые места на чемпионатах мира! И таких у нас немало. Тех, кто работает уже не первый десяток лет. Они уже и поездили всюду, мир повидали, напривозили кучу идей, где-то стали лидерами мнений…)

Стиль у наших чехлов был, как я сказал, своеобразный. И со временем мне захотелось какого-то изящества, более презентабельного дизайна. Получилось так, что я стал искать что-то такое на YouTube, по словосочетанию custom cue cases (бильярдные чехлы ручной работы. — Прим. ЛЛБ). И тут на меня буквально обрушился мир бильярдных ремесленников Америки, этих всевозможных крутых техник тиснения и прочего. Я тогда даже понятия не имел, как это все называется, но меня это безумно очаровало.

Я предложил сделать что-то подобное, на что он ответил, что попросту так не умеет. Да и пробовать даже не станет. Я его понимаю: ведь тут нужно фактически с нуля что-то осваивать. А когда ремесленник кормится за счет какого-то заработка, то начинать заново крайне трудно.

Поэтому я сам с головой погрузился в материал. Смотрел какие-то японские видеоролики: про разные инструменты и прочее. Алгоритм видеохостинга предлагал в рекомендованных видео все больше и больше интересного. Я заказал в Японии свой первый набор, так сказать, для «чайников», понемногу начал осваивать это дело. И так втянулся, что стал работать по 12, а то и 16 часов в день, без перерывов. Все это привело к тому, что мы наблюдаем сейчас, к тому, что я добился какого-то уровня…

Поначалу я делал чехлы-колчаны. В нашем ремесле ведь тоже есть, скажем так, этапы определенных трансформаций. Сперва в работе была шорно-седельная кожа, потом появилась крашеная кожа — для этого мы красили ее специально. Крашеная кожа растительного дубления. Все почему-то буквально фанатели именно от растительного дубления. Я и сейчас не пойму, почему (смеется). Ну вот эта вот Италия, видимо, так проникает в нас с годами. Итальянская кожа, все итальянское самое лучшее, и так далее. Эта кожа более мягкая и плотная, у нее действительно есть свой шарм. Она более жированная (это не значит сальная, а скорее более насыщенная). Соответственно, и внешний вид у нее очень выигрышный.
Прежде такого сырья на наш рынок не завозилось, а с его появлением стали меняться техники работы. Теперь я уже сам стал дистрибьютором различных кожевенных заводов. Привожу топовые кожи — отовсюду, но преимущественно из Франции.

— Насколько давно ты занимаешься кожевенным ремеслом?

— 12-й год пошел. В изготовлении бильярдных чехлов у меня был перерыв: лет пять я их вообще не делал. И вот сейчас решил к ним вернуться. Уже с новыми навыками, обретенными знаниями — чтобы делать продукт, за который уже смело можно, как говорится, ответить (улыбается).

— Можно ли сказать, что работа с кожей тебя чем-то привлекала изначально? Или твое занятие стало логическим продолжением цепочки «кий-чехол»? Просто потому, что тебе нужно было изделие из кожи?

— Вообще-то я не очень верю в понятия вроде «звезды сошлись», но склоняюсь к тому, что у каждого человека есть некое ремесло, к которому он может быть предрасположен. Нечто, с чем он рождается. Как, например, говорят, что каждый способен играть на музыкальном инструменте — просто он его еще не освоил, не открыл для себя. И ему следует попробовать разные, чтобы понять, на чем он действительно играть.

Подобно этому я верю, что у каждого есть свое ремесло. У меня как-то так получилось, что этот род деятельности сам меня нашел. Кстати, мне в последнее время часто задают этот вопрос. Особенно в связи с распространением такой темы, как веганство и тому подобное. Упрекают меня, мол, «мясник», «убийца»… Я на это отвечаю: если бы у меня получалось классно шить из тряпки, я бы так и делал — зачем мне в таком случае кожа?! Вот, к примеру, швея: она ведь с кожей не работает. Я же из кожи могу сделать все, что угодно. (А вот розетку, допустим, починить не могу. Ну или просто не хочу.)
Или могу сделать из дерева, например. Вообще работа с деревом меня очень сильно привлекает. Я считаю, дерево сродни стихиям. Как огонь, как вода. Дерево, камень, металл и кожа — на мой взгляд, вообще неразделимы. Я сейчас при работе с кожей стал добавлять разные ткани, канвас, микрофибру и прочее. И мне кажется, что это все тоже очень близко, очень рядом.
Ведь в разных ремеслах даже некоторые техники пересекаются. То же самое относится и к инструментам, к материалам… Например, почти везде используется пчелиный воск. Я вот в числе прочего занимался патиной по металлу, и прежде никогда б не подумал, что существует воск для металла, который используется при патинаже — в качестве защитных слоев.

— Когда ты занимался продажей киев ручной работы, ты же сам придумывал внешний вид киев, различные сочетания древесины. Откуда ты брал эти образы? Было ли у тебя художественное образование на тот момент, когда ты начал работать с кожей?

— В детстве я много занимался рисованием, посещал художественные кружки. Моя бабушка очень хорошо рисовала, и мама тоже. Так что, не исключено, у меня это на каком-то генетическом уровне. А еще мне повезло родиться не дальтоником (улыбается). Ведь каждый второй мужчина — дальтоник! Есть четыре степени дальтонизма, и мне с этим в силу особенностей профессии нередко приходится сталкиваться. Когда предлагаешь заказчику разные оттенки кожи, то сразу понимаешь, если человек что-то не вполне верно видит. Причем я в последнее время уже без стеснения говорю об этом с клиентами. Например, если человек показывает на голубой цвет и говорит «Давайте выберем вот этот, синий», — я его прямо спрашиваю, а уверен ли он, что четко различает цвета. И если он расположен к общению, то я ему предлагаю, что сам подберу для него голубой цвет и опишу его на словах. С тем чтоб в следующий раз, оказавшись в обществе, клиент точно знал, что этот цвет — голубой, и не назвал его синим (смеется). Многие заказчики, кстати, воспринимают такие эпизоды с улыбкой.

Итак, я много рисовал в школьном возрасте. После 8-го класса пошел в Московское суворовское военное училище. Где меня определили на культпросветработу: рисовал стенгазеты, боевые листки. Отличником в учебе я, прямо скажем, не был, однако художественная самодеятельность была на таком высоком уровне, что я за все те три года не проиграл ни одного конкурса! Помню, одних только призовых калькуляторов у меня было столько, что впору было открывать ларёк на «Горбушке» (смеется).

Ну вот просто получилось так, что я хорошо рисовал. Сейчас уже не то чтобы очень уж здорово это делаю, но я хорош в другом: применяю наблюдательность. Вот пример из недавнего. Иду по улице, вижу, у пешеходного перехода лампы желтым светом горят. Ранее проехал курьер на велосипеде, оставив жирный мокрый след. И в этом свете след от шин велосипеда горит, будто лента светоотражателя. Еще и изгибается так своеобразно (потому что он, видимо, людей объезжал). Думаю, что это наблюдение, этот подмеченный визуальный образ мне в моем ремесле когда-то пригодится.

Или вот как еще воображение тренирую: включаю саундтрек и мысленно смотрю кино. Вызываю в памяти сцены из кинофильмов, которые сопровождает эта музыка. Отдельно от фильма музыка воспринимается совершенно по-другому. Если кто не пробовал так слушать, я очень рекомендую. Есть такой композитор: Пол Херцог. Вот включи его отдельно — просто чума! Или знаменитые Джон Уильямс, Ханс Циммер. Раньше все саундтреки записывались с оркестром, а сейчас это делает драм-машина. Поэтому и саундтреки теперь тоже другие… В ремесле, в общем, всё помогает.

Еще я читаю много старых учебников. Вот, например, сейчас это книга по теории цвета и света. И получается, что я беру какое-то старое ремесло, добавляю эффекты, которые дает нам природа — потому что мы существуем не в искусственном освещении, а в натуральном, — и рассматриваю также через призму модной индустрии. Изучаю много всего, что связано с миром моды.
Я пытаюсь взять классическое ремесло, в чистом виде, так сказать, и объединить с определенными «спецэффектами» из жизни. Ничего гениальнее, чем круг, квадрат, треугольник, уже не придумать. Вот бы научиться думать и видеть мир, как абстракционисты… Которые могут создать образ буквально из чего угодно. Этому в определенной мере помогает насмотренность, но это не всем доступно.

Когда я работал с киями, я выбирал различные породы древесины, комбинировал их так, как прежде не делалось. Например, в моде был эбен с «лимонником», а мы делали наоборот — «лимонник» с эбеном. И так далее. Мастера даже, бывало, удивлялись; говорили, ну давайте попробуем. И выходило интересно. Клиент получал эксклюзивное изделие.
Со многими мастерами-киевщиками, хоть я и не работаю уже в этой сфере, до сих пор на связи: звоню по праздникам, поздравляю. Осведомляюсь, остались ли они еще в ремесле. В общем, надо поддерживать контакты.

Сейчас вот я возвращаюсь на рынок бильярдных изделий, с чехлами. Бильярдная тусовка в общем смысле — такая ведь штука, что в ней представлены люди самые разные, и с ними можно взаимодействовать не только по бильярдному профилю. Например, среди них есть адвокаты, которым может понадобиться портфель ручной работы. Для кого-то нужно изготовить корпоративные подарки. У кого сумка порвалась, кто-то про обувь какой-нибудь вопрос задаст. У меня все ответы на подобные вопросы есть, так что получаешься востребованным специалистом не только в связи с чехлами для кия.

Вообще мой бильярдный опыт и общение с играющими людьми в итоге и помогли мне создать концепцию вот этой модели моего чехла. Во-первых, на нем нет молний, нет ни одного замка. Вообще ни одной застежки. Это в чем-то напоминает карманный хьюмидор для сигар. Они помещаются в небольшую трубку овального сечения, которая закрывается надвижной крышкой — и внутрь не поступает ничего: ни воздух, ни тем более влага.

Я в свое время вдохновился одним мастером, который отшивал портсигары для Dunhill. И задумался, а не сделать ли что-то вот такое. Затем переключился на одного японского мастера, который делает дорогие чехлы для ручек — там тоже очень интересное разделение, с застежкой… Но там все-таки всегда получается направленная такая геометрия: дно неизменно плоское, и вариант верха типовой. Если же рассматривать бильярдный тубус, то он со всех сторон круглый, и с каждой можно что-то «прилепить». Зона приложения фантазии шире.

Я мысленно перебрал сотни различных вариантов материала, из чего же делать каркас чехла. Потому что бильярдисты всё переживают, что на них непременно сверху упадет автомобиль, а поверх автомобиля еще и рояль — и на такой случай тубус должен быть очень крепким. Шутки шутками, но это был основной момент при разработке конструкции: что чехол будет каркасным. В итоге каркас я сделал на пластике.

— Хм, выглядит несколько хлипким… Мне представлялось, он потолще.

— У нас ведь не стоит задачи сделать такой чехол, который подвергался бы каким-то экстремальным воздействиям со стороны хозяина. Мы стремимся создать хороший, дорогой, эксклюзивный формат, для того чтобы владелец такого чехла мог и себя порадовать, но при этом не слишком броско выделяться, и также чтобы это мог быть отличный вариант для подарка. Или для упаковки хорошего мастерового кия, в комплекте. Многие мастера могут рассказать, что клиенты, покупая кий, интересуются и каким-нибудь приличным чехлом к нему. И функции этого чехла для них не предполагают того, чтобы он, например, выдержал наезд автомобиля. Определяющий фактор для заказчиков — внешний вид.

Этот пластик вообще можно обозвать термопластом, потому как его можно нагревать. Что я и делаю, формуя основу для будущего изделия. Вообще это тяжелая штука: толщина материала 2 мм. Казалось бы, это немного — но на таких радиусах, как у нашей заготовки, его невероятно трудно загибать. (К слову, о заготовке: это одно из проявлений сотрудничества с другими мастерами, в данном случае с Дмитрием Мартьяновым; с ним мы сделали несколько колодок из ореха, по которым я этот самый пластик и изгибаю).

Второй момент — герметичность. Чтобы добиться некоего противодействия влаге, я использую кожкартон.
Если рассуждать о герметичности, меня, например, удивляют некоторые моменты в производстве чехлов, которые изготовители называют герметичными — при этом используя в качестве застежек молнии на текстиле. Ведь есть же куча специальной фурнитуры. К примеру, для дождевиков, где молнии с полиуретановым покрытием. Но я до сих пор ни разу не видел, чтобы кто-то их использовал в бильярдных чехлах. Для меня это загадка.

Была в моей практике одна ситуация: у моего клиента в автомобиле протекла жидкость для омывателя, из емкости в салоне. Залила в том числе лежавший там чехол с кием — к слову, «герметичный» чехол. Там была просто жесть… Весь шафт пропитался насквозь, стал сине-зеленым, все разбухло страшно. У омывателя ведь спиртовая основа.
В нашем чехле, чтобы жидкость как-то смогла добраться до кия, ей надо сперва каким-либо образом проникнуть под крышку. Чтобы, значит, дотекло до крышки, потом как-то перевернулось, и уже из-под крышки каким-то образом попасть непосредственно внутрь чехла. Крайне маловероятно.

Вообще на эту тему у меня была познавательная лекция от уважаемого Александра Ефремова, известного краснодеревщика, который делает кии. (Как видите, я обращаюсь за консультациями ко многим мастерам. Прежде всего тем, которые много лет в соответствии создают VIP-продукт, кии ручной работы, причем не абы как, а по ремесловым традициям. Чтобы в дополнение к их продукту они могли получить другой VIP-продукт: достойные чехлы, которыми они смогут укомплектовывать свои изделия, и чтобы они, в свою очередь, смогли меня рекомендовать.)

Так вот, кожкартон. Это немецкий материал, под названием Salamander, он полностью состоит из прессованной кожаной стружки. Кожкартон — наименование собственно технологии. В составе такой прессованной смеси бывает и целлюлоза, с дубителями, жирами и так далее. Многие не знают, а случается, что даже фасадные панели кухонь отделывают таким материалом. Или поверхности барных стульев: когда сидишь на чем-то плотном, будто на картонке. На самом деле это и есть картон, просто сверху находится полимер — по тому подобию, как делается дерматин с имитацией кожи. И это очень хорошо сделано, потому что это производят в Баварии. А немцы, как известно, это качество и дотошность.

Для герметизации я шов пластикового каркаса заклеиваю клиньями из кожкартона, встык. И получается такая кожкартонно-пластиковая труба. Достаточно жесткая. Не то чтобы на нее после этого можно было бы завалить полтонны веса, но в меру прочная.

Вот, пожалуй, и все конструктивные особенности. Между прочим, в основе заклеен еще один материал, который идет на подклад (в отличие от «китайских товарищей», у которых на «внутрянку» порой без слез не взглянешь).
Межсекционные перегородки я делаю достаточно плотными. Дополняю кожкартон материалом EVA: он плотный, но мягкий, и очень хорошо предохраняет кий от ударов. Вставляя эти материалы в перегородки, я к тому же убираю излишнее свободное пространство, чтобы внутри чехла ничего не болталось слишком сильно. Кий внутри сохранит определенную подвижность, но звук при этом будет существенно приглушенный.

Основная задача — сделать этот чехол легким, прочным. А далее на авансцену уже выходит его величество дизайн. Внешняя простота и привлекательность одновременно. Минимализм и некий футуризм.
Вот, к примеру, еще один принцип, заложенный на стадии проектирования: чтобы по обхвату тубус помещался в ладони, в руке практически любого человека. Чтобы его можно было носить не на ремне через плечо и не как-то иначе, а просто взяв в руку.

В конструкции нашего тубуса есть такой элемент, как ручка. Но она не выглядит как ручка в привычном представлении. Это такой дизайнерский элемент, как на барсетке, когда ты просто продеваешь под этот ремешок руку, охватывая предмет. И в то же время мы продумали следующее решение: вставили туда два ременных винта, и ручку при желании можно будет приподнять. А можно опустить вровень с поверхностью чехла. То есть имеется возможность нести чехол за ручку, или же, как задумано, продеть под нее руку, словно в перчатку, и так вот попонтоваться (улыбается).
Предполагаемый способ переноски чехла смотрится очень стильно. Я не раз это подмечал. А вот еще из интересных деталей, заложенных в идею: я предусмотрел, чтобы снятый плечевой ремень можно было скрутить и в таком виде положить в крышку тубуса…

Фурнитура будет интересная, все делается под заказ и на высочайшем уровне. Вообще я пришел к выводу, что круче всего смотрятся только натуральные материалы. И я в последнее время использую только латунь. Потому что она лучше всего стареет. Большинство думает, что лучше всего бронза — она тоже хорошая, но латунь красивее. Она имеет благородный цвет золота, чего у бронзы нет. Бронза тускнеет и отдает таким болотным оттенком. А вот латунь можно потереть — и она будет гореть золотом.

А еще у латуни очень интересный процесс окисления. В каждом конкретном случае он происходит по-своему, с различными оттенками. Словом, это всё очень живое.

Ножки у нашего чехла будут как раз латунные. И не слишком здоровенные. Обычно делают их по 7, по 10 миллиметров высотой. Наши же будут всего 5. Такие аккуратные, будто маленькие запонки. Функцию свою выполняют и при этом не выглядят громоздко. Мне предлагали среди вариантов каучук, резину — да, я согласен, что это может быть более практичным. Зато латунь выглядит дорого. При взгляде на нее сразу понятно, что заплатил за хороший материал. А когда у тебя в руках, к примеру, чехол из какой-нибудь эксклюзивной кожи, типа крокодиловой, а внизу у него какая-то резиновая нашлепка… Ну, вкусы у людей, безусловно, разные, и я никого не хочу в чем-либо упрекнуть. Но, на мой взгляд, это не вполне правильно. В приведенном мною условном примере — тогда зачем там вообще брать за основу крокодила?! Куда лучше там будет смотреться ткань «оксфорд», с отсылом к спорту. Или там ткань, плащёвка…

Кстати сказать, вышеупомянутые ременные винты я теперь делаю по своему дизайну. В России же есть и отличные мастера по фурнитуре. И я уже давно ту фурнитуру, с которой сам работаю, заказываю под себя. Потому что у меня бренд — Hmadela. (Логотип Hmadela представляет собой четыре стилизованнных сапожных ножа в виде розы ветров, заключенной в круг, что символизирует попутный ветер, удачу, семью и объединение. Философия марки выражается в емком девизе «Сделано как надо». — Прим. ЛЛБ) Вот эта звезда, которая является запатентованным товарным знаком. И мое имя, мои изделия ассоциируются в модной индустрии с этой четырехконечной звездой. Так что эти звезды тоже будут частью внешнего вида чехла. Но при этом обставлено все будет так, чтобы не бросаться в глаза, чтобы это не было слишком вычурно.

Верх и «пятку» чехла я изначально так делаю на самом каркасе, обволакивая кожей и срезая излишек, что уже получается как колпачок. Кожей чехол обшивается на заключительном этапе, когда все остальные детали уже на своих местах.

Вообще интересная такая деталь: наш чехол получается весьма похожим на американскую модель середины прошлого века, известную под названием Fellini. Когда мне ее показали, я даже слегка опешил — да, очень похоже. А я вообще впервые о таком узнал!
Поскольку я в ремесле уже давно, я вижу, образно говоря, откуда там ноги растут. Тот, кто придумал и делал те тубусы, был полностью подготовлен на мебельном производстве. То есть прям мебельщик чистой воды. Там все соединения мебельные, гвозди — мебельные, ну и так далее. Вот что в тубусе Fellini меня впечатлило, так это пластик. Сейчас таких материалов нет. И еще то, как идеально крышка подогнана к основе.

Как я упоминал, гнуть пластик для нашего чехла очень непросто. Искал варианты, вроде присмотрел одну трубу. Но понял, что в таком случае я не могу поместить внутрь подкладочный материал так, как мне бы этого хотелось. Чтобы он был идеально приклеен внутри, без складок. Можно было бы сделать по упрощенной схеме — как говорится, дешево и сердито, но я так не хочу. Мы не для этого чехлы делаем. Не для масс-маркета, а для нишевого, можно сказать, сегмента. Словом, не для всех. Поэтому они могут нравиться и не нравиться. А если еще и комментариев в каких-нибудь соцсетях понапишут, так это вообще замечательно (смеется).
Вообще задача дизайнера — это обсуждение. Не обязательно делать дизайн идеальным. Надо делать такой, который обсуждают. Плохо, хорошо — главное, чтобы обсуждали.

— Если следовать такой логике, лучше делать плохо — потому что тогда будут обсуждать значительно активнее…

— Ну вот поэтому надо, надо спроектировать какой-нибудь спорный момент. Например, не делать карман под удлинитель (хохочет). Дело в том, что в нынешнем виде чехол выглядит настолько законченным, что любое нагромождение его уродует. Да, возможно сделать любое дополнение. По желанию заказчика — и за отдельную плату. Но такой карман в любом случае должен быть съемным.

Вот, казалось бы, на нашем чехле минимум деталей — а сколько всего мы уже обсудили! В одном только колпачке их с дюжину. При этом внутри он собран полностью без швов. И оттого даже получается ремонтопригодным. То есть кожу на нем можно будет поменять в случае необходимости. Потому что если на первых образцах я кожу колпачка приклеивал, то потом стал обрезать ее чуть короче и натягивать. Это и позволяет мне, распоров одну нить, заменить все целиком.

— Мы обсуждаем с тобой чехол для двух- или трехсоставного кия. А что насчет цельного, неразборного? Чехол для «цельника» из натуральной кожи — приходилось ли тебе выполнять такие заказы? Возможно ли это вообще, с точки зрения художественного замысла? Ведь там особо и развернуться-то негде.

— Модели лучше, чем та, что известна как «витой», я тут не знаю. Как-то раз мы оформляли чехол для цельного кия. Взяли строительную трубу, узлом завернули внутрь шелковое полотно. Получилось в целом неплохо, но, честно говоря, я считаю, что всему есть свое место и всему есть свои люди. И что лучше «витого» никто ничего не придумал. Ну окей, есть еще «карбон», тех же новосибирских производителей. Даже если мне дадут основу и скажут, давай её перетянем, — я не один раз подумаю. Потому что там невозможно проявить себя как мастеру. Нет художественной составляющей, недостает эстетики.

В нашем чехле для составных киев она есть. Можно играть с цветом кожи, с фактурой — этот момент мы также много обсуждали на стадии замысла. Я вот сейчас сделал вариации на гладкой наппе (Наппа — это кожа минерального дубления, происходящая из лучших регионов племенного скотоводства. Основные характеристики кожи наппа и ее главные достоинства — это необыкновенная мягкость и визуальная гладкость лицевой поверхности. Несмотря на тонкость, наппа очень долговечна и прочна, что достигается именно способом ее обработки. — Прим. ЛЛБ). Когда ты ее в руки берешь — сразу все понимаешь. А вот когда просто смотришь на нее… (смеется) Ценители натуральных материалов из мира моды — кожи, шелка, кашемира, хлопка — эту кожу сразу «выцепляют». У нее свой, особый «код ДНК». Им сразу становится понятно, что это не просто какая-то дешевая штучка, а то, с чем они привыкли иметь дело. Дорогой натуральный материал. Можно и еще добавить какого-нибудь особенного шарма…

В программе моих мастер-классов есть такой пункт, материаловедение. В рамках которого я много всего рассказываю про материалы, применяемые в ремесле: виды кожи, подкладочные ткани, молнии, замки, фурнитуру, их покрытие. Я делаю это для того, чтобы люди воспринимали ремесло, и в том числе мою философию. Не в том плане, что вот я взял все самое лучшее и поэтому продал дорого. А что я понимаю саму философию.
Вот берешь изделие в руки, получаешь при этом определенные тактильные ощущения, запах от нитки, нитка с узлами или без — для меня вот это важно. То есть сделано круто, но где-то, может быть, даже криво чуть-чуть. Чтобы было очевидно, что это — ручная работа. Чтобы было понятно, что это вот некий человек, который обладает рядом каких-то серьезных навыков, создал такую штуку, по которой видно, что она сделана вручную. Вот что по-настоящему очень важно.

Приобретая наш чехол, игрок должен понимать, что покупает не некую функциональную вещь — он покупает в первую очередь ремесло. Если мне нужна какая-то функциональная вещь, я пойду и куплю нечто утилитарное. А в данном случае я покупаю то, в чем я как-то да разбираюсь. Здесь можно провести аналогию с коллекционированием. (Например, есть коллекционеры грампластинок, которые стараются приобретать то, что с годами не утратит ценности, но и что они одновременно будут слушать, а не поставят на полку и больше не притронутся. А есть такие, у кого будет полная антология «Битлз» или «Пинк Флойд», но они это, условно говоря, купили и забыли.)

Среди моих клиентов ведь не только исключительно бильярдная аудитория. Для многих моих заказчиков, представляющих люкс-сегмент, бильярд не смысл жизни, в способ проведения досуга. У кого-то это вообще происходит в домашних условиях. И для таких клиентов эстетика значительно важнее практичности.

Мой люкс простой, но из лучших материалов. надежность, эстетика и тактильные ощущения. Люкс — это и есть натуральный материал. И никогда не будет материалов более дорогих, чем настоящие, живые, природные. Потому что это — ресурс. А, условно говоря, из переработанного пластика люди получают все тот же пластик. И чтобы сжечь, расплавить, как-то утилизировать этот пластик, нужны огромные расходы. Это отходы, это вредные выбросы. Карбон, конечно, интересный материал. По крайней мере у него уже есть какая-то история. Так же, как у кевлара, у стекловолокна.

В кожевенной индустрии сейчас придумывают такие штуки, как, например, кожа из грибов. Или вот я был на регулярной выставке в Италии (которая по масштабу своему занимает площадь в шесть раз больше, чем московский выставочный центр «Крокус»!) и видел там кожу… папоротника. Берут листья растения, закатывают их в полимер: вот, говорят, это новая разновидность материала, кожа папоротника. На мой вкус, это все равно что тот же дерматин (универсальный кожзаменитель с полимерным покрытием. — Прим. ЛЛБ).

— Работа в люксовом сегменте предполагает, что тебе нередко приходится работать с серьезными такими клиентами. А встречались ли знаменитости среди заказчиков твоих бильярдных изделий?

— Довелось делать чехол для Григория Лепса, по его индивидуальному дизайн-проекту. Что-то вроде дорожного саквояжа. С этим заказом ко мне обратился Юрий Пащинский — после того как выяснил, что лучше, чем Паша Панькин, с этим вряд ли кто справится. В ту работу было вложено немало стараний. Например, каждая кнопка того чехла вручную обтянута кожей. Как мне потом рассказывали, Григорий Викторович остался доволен.

— Ты упомянул о своих мастер-классах. Вероятно, изначально на этот шаг тебя побудила самоизоляция в связи с пандемией Covid?

— Нет, не сказал бы. С тем периодом связана другая интересная идея. Я принялся устраивать прямые эфиры с лучшими, топовыми мастерами кожевенного дела со всего мира. Для каждой такой беседы я нанимал переводчиков, которые делали последовательный перевод во время трансляции. Получились интервью с мастерами, работавшими на модные дома — Goyard, Hermès, Louis Vuitton. Это те люди, с которыми мне посчастливилось общаться ранее и в поездках по Европе, и в соцсетях.
Прямые эфиры с лучшими мастерами Франции, Швейцарии, Сербии. А также Китай, Япония, США, Россия, Азербайджан… Спрашиваешь, к примеру, японцев: «Ну как там у вас дела?» Отвечают: «Все хорошо. Прежде чем резать, восемь часов точим нож…»

Между прочим, порезаться острым инструментом очень тяжело. А вот если нож тупой, то кожу, с которой ты работаешь, он толком не режет, а вот фалангу пальца твоего — на раз-два. То, чем можно бриться, кожу режет так себе. Для работы инструмент должен быть еще острее.

— Ты тоже подолгу точишь?

— Затачиваю я не сам. Но я постоянно правлю режущую кромку. Раза три отрезал — чувствую, что уже пошло натяжение материала, и тут же правлю.

— Про ремесленников часто говорят, когда в шутку, когда всерьез: сапожник без сапог. Ты для себя самого в итоге сделал чехол?

— (смеется) Нет! Может быть, и надо бы сделать… Но, честно говоря, я лучше проведу время с семьей, чем потрачу его на то, чтобы сделать себе чехол. А так вообще ничего для себя не делал. Хотя, помню, как-то раз сделал ремень. Меня пригласили на одно мероприятие, скоро надо уже отправляться. На мне джинсы, рубашка, и пиджак здесь, могу с собой прихватить. А ремня нет. Ну не могу я так поехать, выглядит не комильфо. И я за пару часов сотворил себе что-то такое, чтобы было не стыдно. Даже не прошивал по краям.

— Кстати, о времени. Сколько надо закладывать потенциальному заказчику бильярдного чехла на ожидание? От размещения заказа до получения готового изделия.

— Порядка двух недель. Если без форс-мажора. Был у меня как-то раз важный заказ, который пришлось выполнить за 29 часов чистого времени. Работу, на какую обычно требуется не менее недели, сделал за три дня. После этого, придя домой, уселся на диван и проспал в таком положении 18 часов, прямо в одежде.

Время зависит еще и от конкретного материала. Бывает, что кожу требуется доводить до необходимой толщины, срезать. Или чего-то вообще нет в наличии, и надо сделать закупку. Тогда можно еще около недели прибавлять.
Строго говоря, в России нет такого места, где можно было бы гарантированно найти материал. Все привозится партиями, которые, если закончились, то материала и нет. Я же работаю с фабриками напрямую, и у меня есть возможность обеспечить наличие.

Вот как я работаю с клиентами: давай для примера возьмем каталог, это французская дубильня Remy Carriat. Они существуют с 1927 года. Я и сам с их кожей постоянно работаю, и в своем магазине ее продаю. Являюсь, можно сказать, представителем этой марки.
Итак, открываем каталог. Вот на этом развороте представлен один сорт кожи, во множестве разных цветов. Мы можем с заказчиком выбрать, какой именно он хочет себе на чехол. И когда я буду размещать очередной заказ на кожу для магазина, я постараюсь привезти именно этот цвет, чтобы сделать из него чехол. И даже, вероятно, не один чехол, а три-четыре. А то и десять. Но какая-то часть этих кож, что мы видим в каталоге, уже есть в наличии. Шкур тридцать, наверное. И можно подобрать вариант среди них. Но, предположим, ты захотел не черный, а коричневый. И в такой же фактуре, такого же тиснения, можешь получить другой цвет.

Я всегда стараюсь узнать на фабрике, что у них в наличии из остатков. Потому что если заказывать определенный цвета партией — это минимум шесть шкур. А одна шкура — 500 дециметров! По размеру больше вот этого стола (указывает на огромную столешницу, габаритами примерно два на полтора метра). Поэтому заказывать партию под одного только клиента нецелесообразно. Так что я стараюсь держать в наличии кожу тех оттенков, которые в большинстве случаев нравятся людям. Но в то же время у нас есть стремление отыскать что-то такое, что выделялось бы на общем фоне, найти свои козыри. Определенные идеи в этом направлении у меня уже имеются.

Например, уже разместил заказ на гладкую кожу особой выделки, при взгляде на которую никак не скажешь, что это дорого. Грубо-приближенно выражаясь, чехол из такой кожи может стоить пятьдесят тысяч рублей. А если бы это был портфель из такой же кожи, односекционный — его стоимость будет чуть более двухсот тысяч. Так что мое возвращение к бильярду чем-то похоже на меценатство (смеется). Но я все же выходец из бильярдной среды, игра эта мне нравится, поэтому я и решил добавить в свое производство такой вот нишевый сегмент.

— Ты рассказывал, что стремишься сотрудничать с представителями самых разных сфер деятельности. Расскажи о наиболее необычных случаях подобного сотрудничества.

— Ну вот, например, шахматную доску сделали. Один мастер изготовил палисандровое основание, а я — доску. Из кожи. Далее он начал вытачивать фигуры, а я должен был соорудить шкатулку. Доска, как видишь, уже готова, а все остальное пока еще в работе.

Есть у меня знакомый, который делает светильники. Кожа при этом используется для абажура, и когда она вот таким затейливым образом свернута, то от игры света и тени, просветов сквозь кожу получается, как будто ты видишь поднимающиеся языки пламени. Очень красиво. (Павел тут же демонстрирует пример на коже осетра — мельком упоминая, что на растяжение она в семь раз прочнее других видов кожи! — Прим. ЛЛБ)

Или вот интересный пример: сотрудничество со скейтбордистами. В этом сообществе есть мода на поясные сумки. Я сделал несколько сумок для Егора Кальдикова — это спортсмен мирового уровня, входит в олимпийскую сборную. Эти сумки получились недорогими, потому что их отшили у стороннего исполнителя. Егор немало времени проводит за границей, так как у нас, во-первых, не круглый год есть условия для катания, а во-вторых, у нас преимущественно скейт-парки, тогда как в скейтбординге есть такая официальная дисциплина, как стрит (катание по городу). В общем, он постоянно в кругу всех топовых скейтеров, и эти самые сумки им дарил. Так что теперь, в частности, с моей сумкой ходит один испанец, тоже участник Олимпиады. Он прислал мне замечательный видеоотзыв: «Хэй, бро, классная сумка, буду носить до конца моих дней!» (смеется)

В минувшем году, получилось так, я оказался в числе спонсоров одного фильма. Делал для членов съемочной группы и для приглашенных VIP-гостей подарки ручной работы. На гольф-турнире побывал: приехал с заготовками в виде брелоков, которые вручали победителям в разных категориях типа «самый дальний удар». На такие выступления я вожу с собой американский типографский пресс 1956 года, сразу на глазах получателей выполняю тиснение с использованием лент из серебра либо золота.

Еще из необычного: брейкданс. Мне это интересно, и я, кстати, до сих пор выезжаю на разные брейкданс-мероприятия. Даже время от времени финансово помогаю проектам в подобных областях, которые интересны молодежи. Потому что век наш, как ни крути, короток, за нами идут новые поколения, и надо как-то информировать их о том, что существует такая вот штука: ручная работа. И что есть такие же классные и модные люди, как они, но которые зарабатывают свой хлеб не какими-то суперсовременными профессиями, а что есть еще другие. Профессии, которым по сути невозможно научиться — их можно только за-слу-жить.

Ремесло может быть только передано. И если человек ввиду своего эгоизма не передал свое ремесло дальше — он его попросту уничтожил. Это нехорошо, мягко говоря. Так что, по-моему, задача каждого ремесленника в том, чтобы передать свои знания. Как можно большему количеству людей. Именно поэтому я провожу мастер-классы. И только в очном формате.